Семь минут страха

В жару прохлада гаража пожарной части при ГУ МЧС России по Тульской области кажется благословением небес. Сама я дорогу до нужного кабинета не нашла бы даже под угрозой расстрела. А потому покорно следую мимо строя машин, а потом гулким коридором за одним из героев своего материала. Рассматриваю худого молодого человека, а в голову настойчиво лезет дурацкая мысль: «Ну и как этот кузнечик будет какого-нибудь бугая из пожара вытаскивать?..»

Приступа энтузиазма от перспективы рассказывать мне, почему и как стал пожарным, Фёдор Чумаков явно не испытывал. Такие разговоры вообще редко складываются просто, если, конечно, человек не раздает интервью направо и налево раза по три на день. Фёдор к этой категории явно не относится, и поначалу наша беседа смахивает на допрос. Отучился в техникуме, отслужил в армии, пришел в МЧС, опять учился… Прямо скажем, негусто. От провала меня спасают старшие коллеги молодого пожарного, пожалевшие не то его, не то меня и весело прервавшие наш мучительный диалог.

– Ну, и что ты молчишь? – задает риторический вопрос заместитель начальника отряда – начальник 4-й пожарно-спасательной части Федеральной противопожарной службы Государственной противопожарной службы ГУ МЧС России по Тульской области Павел Юрьевич Голубков. – Расскажи давай, как вы всем звеном в теплодымокамере заблудились.

Хватаясь за эту реплику, как утопающий за соломинку, разворачиваюсь:

– В смысле?

– Ну он у нас только начал работать. Как говорят – необкатанный еще, – поясняет Голубков. – Кто их сразу на пожар-то пустит, они ж не умеют ничего!

Как оказалось, путь от оформления документов в отделе кадров до первого выезда с пожарной бригадой довольно долог. Обучение новобранцев в общей сложности длится около года. Курс подготовки начинается с теории, когда молодежи объясняют всё практически на пальцах – от ключевых понятий до важных нюансов конструкции спецтехники. По окончании стажировки в пожарной части теоретически подкованное пополнение сдают на руки преподавателям учебного пункта. И вот они-то уже прикладывают максимум усилий, чтобы романтический туман в юных головах заменили алгоритмы и инструкции. От того, насколько правильно они будут работать «в поле», применяя неоднократно опробованные схемы для каждой конкретной чрезвычайной ситуации, будут зависеть не только их жизнь и здоровье, но и судьбы тех, кому требуется помощь, а также товарищей по звену.

– Их учат работать квалифицированно, – рассказывает Павел Юрьевич. – Что делать, как делать, зачем делать. Как правильно спасать людей. Это практика – ребята лазят по учебным башням, тренируются в теплодымокамерах работать звеном в аппаратах со сжатым воздухом при нулевой видимости…

К тому моменту, как я пришла в ПСЧ-4, Фёдор всего лишь около трех недель как получил допуск к работе. Старшие коллеги утверждают, что этот период «карьеры» – в каком-то смысле лучший.

– В это время у всех эмоций полны штаны, – усмехается Голубков. – В течение полугода после допуска будет первый крупный пожар, первое серьезное ДТП – ситуации, когда они действительно начнут помогать людям. И они потом начнут постоянно это обсуждать между собой, проигрывать в памяти. Это всё комом на них обвалится – и сбывшиеся героические мечты, и неизбежный страх… Свой первый пожар помнит каждый, после где-то полгода только и разговоров, что о нем.

– А вы свой помните? Страшно было?

– А как же! Горела кровля трёхподъездного жилого дома в Воронеже, – мгновенно реагирует Павел Юрьевич. – Да, страшно. Семь минут. Это среднее время, пока ты едешь с момента поступления вызова до места. В этот промежуток у тебя в голове каша – что делать, как бы не забыть что-то важное из того, чему учили… А думать-то уже некогда – приехали и начинаешь работать. Помню, выскочил из машины и меня накрыло какое-то ощущение дежавю – словно я не в первый раз на пожаре. Поступила команда проверить дом, нужно было убедиться, остался там кто-то или нет. И мы побежали – в этот момент ты уже не думаешь и не боишься – некогда, работаешь фактически на рефлексах. Конечно, сильно успокаивает ещё и то, что рядом с новичками всегда есть ребята, проработавшие не один год. А когда всё заканчивается, к тебе подходит отслуживший уже 25 лет начальник караула и говорит: «Молодец, ты всё правильно сделал», – ты вспоминаешь это потом всю жизнь. И еще очень долго каждый свой выезд автоматически сравниваешь с первым…

Работа пожарного – всегда работа в команде. Если перед звеном ставят задачу и спасателям необходимо быстро и четко ее выполнить в зависимости от заданных условий, то начальник части или начальник караула должны за секунду из тысячи неверных выбрать единственно верное решение для конкретной ситуации. Ошибка может стоить слишком дорого.

За годы работы через Павла Голубкова прошли десятки сотрудников, и у всех первое время можно назвать «романтическим периодом».

– У них ещё всё на адреналине, они сидят и постоянно ждут новых выездов, – говорит он. – Если опытный сотрудник вышел на дежурные сутки и спокойно занимается текущими задачами, то молодежь как на иголках – они в машины влетают буквально.

Впрочем, у героической профессии есть и не такая светлая сторона. Пожарные нередко первыми сталкиваются с человеческими трагедиями. А времени на самоуспокоение нет. Уже упомянутые нами семь минут – максимум, который может себе позволить спасатель, чтобы смириться с мыслью, что, быть может, придется не выводить людей, а выносить тела или то, что от них осталось, вырезать зажатую смявшимся железом, искореженную в страшном ДТП плоть.

Со смертью пожарные сталкиваются часто, и не всегда эту встречу можно предвидеть. Никто не даст гарантии, что во время рядового и даже не слишком сложного на первый взгляд вызова в задымленной квартире не окажется того, для кого дым стал фатальным.

К такому невозможно самому себя подготовить, равно как невозможно и благополучно отстраниться без специальной подготовки и помощи специалиста. Именно поэтому работа с психологом – важная часть обучения пожарного. В системе МЧС тестирование проходят и при приеме на работу, и уже во время службы. Существует четыре уровня допуска специалистов. Первый – самый высокий, получивший его человек готов к работе в любых условиях.

– У меня высший уровень профпригодности. Могу сказать, что, когда увидел первый в своей жизни труп – обгоревший до такой степени, что плоть от костей отошла, – сначала почувствовал горечь и жалость, естественную в случае гибели человека, – рассказывает Голубков. – Но в тоже время я знал, что приехал не горевать, а помогать людям. Да, этого уже нет, но остались те, кто жив, кому ты нужен здесь и сейчас, а не после того, как ты «отжалеешь». И опять же – на психику работает тот факт, что у пожарных в момент ЧС времени на осознание и долгую скорбь просто нет. Потом попереживаешь – будешь себя крутить: а как теперь люди без жилья? Или дети без родителей? Или – ещё страшней – родители без детей. Но тут надо сказать огромное спасибо нашей системе психологической подготовки, которая позволяет нам не гонять все эти мысли по кругу. Горе есть горе, от этого не отмахнуться, и не сопереживать не может даже самый жесткий человек. Но нужно уметь переключиться и действовать. У нас нельзя иначе – как будет работать пожарный, если приедет на вызов, увидит труп и растеряется? К чему это может привести?

По словам Павла Юрьевича, когда к нему в часть приходят новобранцы, во время собеседования он всегда задает одни и те же вопросы:

– Обязательно спрашиваю: ты понимаешь, с чем ты столкнешься? С тем, что будешь видеть трупы людей, трупы детей. А бывает и такое, что приезжаешь на ДТП, а там машина смята в комок и вот из этого комка ты начинаешь доставать водителя по частям. Ты готов к этому? Тебе придется всё время бежать туда, откуда бегут остальные.

И вот они сидят, смотрят на меня и часть действительно отсеивается, решая, что такая профессия не для них.

Впрочем, Павел Голубков говорит, что в последние годы желающих работать в системе МЧС молодых людей – благодаря ли просветительской работе, изменившимся ли приоритетам воспитания, или всему сразу – стало больше. И все приходят с одной фразой, которая до сих пор доставляет искреннюю радость начальнику 4-й пожарно-спасательной части: «Я хочу спасать людей».

К числу таких относится и 24-летний Фёдор Чумаков. В конечном итоге он всё же рассказал мне, что приехал из Луганска в 2014 году, успев ближе, чем положено подростку, познакомиться с куда более беспощадной, чем огонь, силой – гражданской войной. Получил гражданство, отучился в техникуме, отслужил в армии, а потом в один прекрасный день вошел в кабинет начальника управления кадровой, воспитательной работы и профессионального обучения Олега Пудина с фразой: «Здрасьте, я хочу у вас работать!»

– Конечно, учиться было тяжело, особенно во всем, что касается физических нагрузок – бывало, после занятий еле ноги переставлял, – говорит он. – На первом реальном пожаре мы тушили ветхий деревянный дом – действительно, и ошибиться боишься поначалу, и не успеть где-то. Но для меня это – вызов. Я сюда пришел спасать людей. Не как супергерой, конечно, но всё равно мечтал выводить их из огня, из опасных зон. Да даже котят с дерева снимать… И до сих пор хочу.

Подпишитесь на наш канал на Яндекс.Новости