Андрей Попов и «святые шестидесятые»

Тульская земля оставила в русской живописи XIX — начала ХХ века пусть не очень большой, но довольно яркий след. В Тульской губернии родились организатор Товарищества передвижных художественных выставок и один из крупнейших жанристов 1870–80-х годов Григорий Мясоедов, всемирно известные амазонки русского авангарда Наталия Гончарова и Марианна Верёвкина, член-учредитель общества «Бубновый валет» Василий Рождественский. Здесь в своей усадьбе на берегу Оки провел вторую половину жизни Василий Поленов — автор «Московского дворика», одного из величайших шедевров русской живописи. На их фоне не столь заметно имя Андрея Попова. Но и этот художник остался в истории отечественного искусства как автор самобытных произведений, хранящихся в собраниях Русского музея, Третьяковской галереи и Тульского музея изобразительных искусств. 

Есть в истории нашей национальной школы живописи один очень краткий, но предельно важный период — конец 1850-х — 1860-е годы. Эти десять с небольшим лет стали своеобразным водоразделом между эпохами романтизма и реализма. Они не отмечены блеском Брюллова и философской глубиной Александра Иванова, поэтичностью Венецианова и драматизмом Федотова. Но именно они во многом подготовили всеобъемлющие достижения передвижничества, связанные с творчеством Крамского и Ге, Саврасова и Шишкина, Репина и Поленова, Сурикова и Васнецова, Серова и Левитана. Именно в шестидесятые, по словам крупнейшего художественного критика эпохи Владимира Стасова, взошла «заря нового искусства».

Прежде всего она связана с небывалым подъемом жанровой живописи и творчеством Василия Перова, чьи картины («Сельский крестный ход на Пасхе», «Чаепитие в Мытищах», «Проводы покойника», «Тройка» и т. д.) во многом определили лицо всего десятилетия. Однако не только они. Ведь рядом с Перовым творили жанристы пусть и меньшего масштаба и дарования, но также навсегда вписавшие свои имена в историю русской живописи: Василий Пукирев, Фирс Журавлёв, Илларион Прянишников, Николай Шильдер, Валерий Якоби, Николай Неврев, Леонид Соломаткин и другие. Кстати, многие из них так и остались шестидесятниками, хоть и прожили значительно дольше. Прогремев одной-двумя картинами, они в дальнейшем продолжали работать, выставляясь на передвижнических, академических и других выставках, но не создали ничего более значительного своих первых полотен. Среди этих художников, навсегда оставшихся в «святых шестидесятых», и наш земляк Андрей Андреевич Попов (1832–1896).

Он родился в Туле в семье потомственных иконописцев и первые уроки мастерства получил у отца. В юности обратил на себя внимание Михаила Языкова (сына богатого тульского помещика, друга Панаева и Белинского, близкого к кружку сотрудников «Отечественных записок» и «Современника»). По его совету в 1846 году отправился в Санкт-Петербург и поступил вольнослушателем в Императорскую Академию художеств. Сначала учился в классе известного пейзажиста-романтика Максима Воробьёва, затем перешел в мастерскую Богдана Виллевальде — любимого баталиста Нико- лая I. Успешная учеба позволила Попову стать в 1849 году пенсионером Общества поощрения художников и получать от него денежное содержание. Продолжал опекать юношу и Языков: ввел в свой круг и, очевидно, помог с получением первых заказов (к началу 1850-х годов относятся графические портреты актера Михаила Щепкина и издателя-пушкиниста Павла Анненкова). Известность в столичной художественной среде туляк приобрел в 1853-м картиной «Народная сцена на ярмарке в Старой Ладоге» (Русский музей, Санкт-Петербург), которая была удостоена малой серебряной медали (годом ранее ее также получила картина «Березовая аллея», написанная в Старой Ладоге в имении Томиловых и также находящаяся сейчас в Русском музее). Несмотря на некоторую статичность, видно, что художник тщательно изучал натуру, что не преминули заметить и критики, отметив в полотне «много выражения и жизни».

В 1854 году за картины «Школьный учитель» (Третьяковская галерея, Москва) и «Крестьянская семья на пашне» (ее местонахождение неизвестно) Попов был награжден большой серебряной медалью. Однако живой интерес публики и критики вызвали не они, а написанная в 1856-м «Демьянова уха» (Русский музей) — она получила малую золотую медаль и даже была литографирована для очень популярного в то время «Русского художественного листка», издаваемого Вильгельмом Тиммом. 

Следуя как можно точнее тексту басни Крылова, художник стремится достичь убедительной взаимосвязи персонажей с помощью типично академических приемов — расположения фигур по треугольнику и локальных цветов. При этом сатирическую составляющую басни он сводит к простой бытовой сценке, трактуя ее в патриархально-идиллических тонах в духе художников венециановской школы — с любовно выписанными предметами незатейливого крестьянского обихода и деревенским пейзажем за окном. Эти же традиции, утверждающие поэтичность простых мотивов бытия, ощущаются в картине 1858 года «Радостное письмо» (Русский музей), за которую Попов получил звание классного художника. Более цельная по колориту, она передает своеобразную поэзию тихой семейной жизни и непосредственность в выражении родственных чувств. К числу несомненных удач относится и написанная в 1859-м «Харчевня» (Третьяковская галерея). В этой дипломной работе наиболее ярко проявились знание художником народного быта, его наблюдения повседневной жизни простолюдинов, умение подметить естественные позы и живые выражения лиц.

В том же году в поисках темы для нового произведения подающий большие надежды академист поехал в Нижний Новгород. И эти надежды туляк полностью оправдал: за полотно 1860 года «Сцена на Нижегородской ярмарке» («татары нагружают чай в Нижнем Новгороде») он был награжден Большой золотой медалью, получил звание классного художника первой степени и право пенсионерской поездки за границу. К сожалению, местонахождение этой картины неизвестно, а этюды к ней хранятся в запасниках Русского музея в Санкт-Петербурге. В последующие два года Попов создал картины «Мастерская художника» (она пропала из Киевского музея русского искусства во время оккупации города фашистами в 1941–1943 годах) и «Богомолки» (ее можно увидеть в постоянной экспозиции Тульского музея изобразительных искусств). На фоне бурно развивавшегося тогда обличительно-бытового жанра эти произведения не стали новым этапом в творчестве художника, склонного более к обычному бытописательству, чем к сатире. В 1861 году рецензент журнала «Современник» писал: «Мысли, мысли недостает... Попову! Его картины только „миленькие картинки“... Это очень мало».

В 1863 году Андрей Попов в качестве пенсионера Академии художеств отправился в Европу. Он выехал вместе с Александром Риццони (будущим академиком и профессором, писавшим жанровые сцены, в основном из жизни католического духовенства). За четыре года наш земляк посетил Берлин, Дрезден, Лейпциг, Кёльн, Франкфурт-на-Майне, Мюнхен, Дюссельдорф, Брюссель и Антверпен. В городах Германии тесно общался со своим другом Вячеславом Шварцем (академиком и фактически создателем русского историко-бытового жанра, к сожалению, рано умершим — в 1869 году). Дольше всего Попов прожил в Париже — одновременно с Василием Перовым (тоже пенсионером Академии), побывал в Пиренейских горах, а последний год командировки провел в Риме. Разнообразные художественные впечатления и оторванность от родной почвы не пошли на пользу русскому художнику. Всё больше он отходил от жизненной правды и простоты — главных достоинств своих ранних работ, писал эффектные картины в салонном духе. Представленное на выставке в Академии полотно 1864 года «Прачки в Пиренейских горах у каскада» вызвало прямо-таки уничтожающую критику Стасова.

В год возвращения в Россию Попов создал свое последнее значительное произведение, которое можно считать итогом его творческого пути. «Балаганы в Туле на святой неделе» (Третьяковская галерея, вариант 1873 года — в Русском музее) — результат тщательной работы с натуры (кстати, предположительное место действия — Киевская улица, сейчас — проспект Ленина). Наспех сколоченные неказистые павильоны и палатки, взмывающие вверх так называемые круговые качели, типично провинциальная городская застройка формируют образ тихой патриархальной жизни. Грязноватая красочная гамма земли и человеческих фигур контрастирует с нежным, подсвеченным солнечными лучами тоном неба, которое, отражаясь в многочисленных лужах, создает праздничное весеннее настроение.

Приобретенная взыскательным Павлом Третьяковым, картина тем не менее не привлекла особого внимания современников, как и написанные позднее произведения (среди них находящийся в экспозиции Тульского музея изобразительных искусств «Портрет П. А. Языкова»). Художник уехал из столицы, жил в Туле, Калуге и Нижнем Новгороде, а после 1873 года его следы постепенно теряются. Известно лишь, что он умер от туберкулеза и в крайней бедности — одни источники утверждают, что в родной Туле, другие — что в Нижнем.

И всё-таки имя Андрея Попова не забыто. Он занимает свое место в когорте художников-шестидесятников, проложивших путь для последующих всеохватных достижений русской реалистической живописи 1870— 80-х годов.

Подпишитесь на наш канал на Яндекс.Новости