Мирный город. Часть 7

«Молодой коммунар» продолжает публиковать отрывки из книги Георгия Берёзко «Мирный город», рассказывающей о событиях, происходивших в Туле в октябре — декабре 1941 года. Книга была выпущена в 1955 году в военном издательстве Министерства обороны СССР. Фрагменты романа приводятся с комментариями сотрудников Тульского военно-исторического музея.

«Стреляйте! Пора!»

Павел Громов стоял в своем окопчике, готовый к бою. Рев танковых моторов, громыхание и лязг становились всё сильнее. «Дорога в село заминирована. И немцы попытаются обойти нас,— повторял он про себя приказ командира роты.— Вы встретите противника и не пропустите!»

Вокруг всё затаилось: ни на околице деревни, ни на холме, где закрепился Громов со своим взводом, не замечалось никакого движения. По горизонту в разных местах светились багровые зарева, и будто красноватый туман наплывал с юга на бойцов, укрывшихся в земляных щелях. Истекали последние минуты ожидания, невыразимо долгие именно потому, что каждая могла оказаться началом минуты боя.

Головная немецкая машина повернула по изгибу дороги и мчалась теперь прямо на деревню. Слабый розовый отсвет появился на броне танка и помог Павлу скорее угадать, чем рассмотреть его очертания: скошенную форму, круглую орудийную башню… Танки по мере приближения к деревне приобретали объем и форму: пожары, горевшие там, откуда они появились, освещали их. Уже можно было насчитать около десяти машин, двигавшихся колонной, хвост которой терялся в глубине ночи.

«Надо стрелять. Стреляйте! Пора!» — твердил про себя как заклинание Павел.

И будто вызванный силой его нетерпеливой, сосредоточенной мысли, внизу рванул яркий секущий огонь, озаривший на мгновенье кусок дороги, черную полосу пашни, придорожную березу и плоский, кренившийся бок танка. Потом всё померкло, раздался короткий гром разрыва, и на дороге заколыхалось темное облако.

Почему-то на мине подорвался не головной танк, продолжавший катиться в деревню, а второй; машины, следовавшие за ним, круто поворачивали влево и вправо, съезжая с дороги. Внизу поднялась частая беспорядочная стрельба, замелькали винтовочные вспышки, на околице ударили пулеметы. И еще один танк, под которым сверкнула большая искра, остановился, окутанный дымом.

Павел взял с бруствера свою гранату, левой рукой открыл «дверцу» и вставил запал, легко скользнувший в центральную трубку. Огромное нетерпение охватило Павла: что-то, казалось, повелительно толкало его вперед, приподнимало над землей, и он совсем не чувствовал себя, своего тела. А увесистая граната, которую сжимал он, придавала его руке новую, небывалую мощь…

В стороне от боя

Между тем бой на дороге и на околице стремительно разгорался: с головного танка неожиданно полоснул длинный огонь. Прогремел очень звонкий выстрел, и тотчас же у крайнего дома блеснуло бело-желтое стрельчатое пламя разрыва. Другие машины тоже открыли огонь; не останавливаясь, они выбрасывали из себя узкие слепящие пучки, пронзавшие задымленный воздух. Но на холм танки не пытались подняться: стреляя, они мчались вдоль дороги прямо на пехотные окопчики роты. В желто-багровых мгновенных отсветах бушевавшего огня косо летела искрошенная земля, видны были фигуры людей, застигнутых в момент падения, прыжка, переползания, броска гранаты.

Павел выбрался из своего окопчика на бруствер и, не осознавая, что делает, встал во весь рост. Он испытывал жестокое недоумение: танки не повернули сюда, к нему, в обход засады, не атаковали холм, и он со взводом оставался в стороне от боя. Он не мог, находясь здесь, помочь своим товарищам гранатами или ружейным огнем, и в то же время приказ командира роты не позволял ему предпринимать самостоятельно какие-либо действия. «Не обнаруживайте себя преждевременно»,— звучали в его голове слова лейтенанта. И Павел напрасно вглядывался в скат холма, надеясь увидеть кого-нибудь, кто бы передал ему призыв о немедленной помощи.

Тем временем на въезде в деревню его товарищи по роте дрались из последних сил. Часть танков вела уже огонь на деревенской улице, в тылу ротной обороны. Загорелось еще несколько домов, а на самой дороге, там, где началась стрельба, стало совсем темно. Вероятно, там всё было кончено — огневые точки подавлены, люди уничтожены или рассеяны. Причем это случилось с ужасающей быстротой, в течение нескольких, как показалось Павлу, минут.

Он не помнил, как очутился в стрелковом окопчике среди бойцов. И тут вдруг услышал громкий голос, звавший его, и перед ним предстал боец, посланный от командира роты. Боец так тяжело, со свистом дышал, так торопился передать приказ, что Павел не сразу его понял. И лишь когда связной повторил сказанное, Павел уразумел, что лейтенант приказывает ему отвести взвод на зады деревни и оттуда, с огородов, ударить по танкам, забросав их гранатами.

Он выскочил из окопчика, поскользнулся на осыпавшейся земле, едва устоял на ногах и взмахнул над головой гранатой.

— Пошли-и! — протяжно закричал он во весь голос.— За мной, ребя-ата! …

Танки с «окурками»

— На вооружении Тульского рабочего полка не было противотанковых мин, поэтому местность, по которой двигался атакующий противник, заминировать не было возможности,— комментирует специалист по экспозиционно-выставочной деятельности Тульского военно-исторического музея Алексей Чулицкий.

Командир полка А. П. Горшков так вспоминал о первом дне обороны города: «…Раннее хмурое и дождливое осеннее утро 30 октября [1941 года] застало Тульский рабочий полк в окопах. Мы готовы штыком и огнём встретить врага. А его танки стремительно приближаются к нашей линии обороны, ведя пулемётный и артиллерийский огонь… Вот они совсем близко, можно прочесть номер каждого танка; к орудийным башням, цепляясь и прячась за броню, прижались фашистские автоматчики.

Танки подошли метров на 400. Из всех орудий и пулемётов башенные стрелки открыли огонь. Спрыгнув на землю, фашистские автоматчики пошли в атаку. Но наши ряды не дрогнули. Бойцы расчётливо, не теряясь, расстреливали гитлеровских захватчиков из полуавтоматов и пулемётов. И чем ближе подходили фашисты, тем больше устилалось поле их трупами. Командир отделения Саликов из противотанкового ружья навсегда остановил немецкую машину…

Яростный обстрел окопов, в которых лежали бойцы полка, продолжался до 12 часов дня. Однако противнику прорваться не удалось.

В 12 часов дня, воспользовавшись тем, что на западной окраине Рогожинского посёлка не было завершено строительство противотанкового рва, группа немецких танков проникла в тыл полка, расчленила его на две неравные части — большая находилась в Рогожинском посёлке — и уже продвигалась по посёлку, с тыла атакуя наши окопы.

Полк оказался в тяжёлом положении. Оставался единственный выход: отойти на восточную окраину посёлка, занять линию обороны по городскому парку и помешать противнику ворваться в посёлок Красный Перекоп. Местность вполне позволяла строить там оборону.

К 14.00 противник овладел частью Рогожинского посёлка. В это время находившийся в резерве 3-й батальон под командованием Елисеева, бойцы 1-го батальона Ведерникова и частично бойцы 2-го батальона заняли линию обороны по городскому парку, затем вдоль кладбищенской стены.

Рота под командованием Вахтанова, оторванная от основной массы полка, выйдя из окопов, организовала оборону посёлка рядом со зданием оружейно-технического училища.

Заняв часть Рогожинского посёлка, противник предпринял попытку вновь атаковать наши позиции и ворваться в посёлок Красный Перекоп. Но все его попытки, несмотря на яростный огонь наседавших танков, были отбиты.

В 16 часов 30 минут, не прекращая обстрела наших позиций в районе городского парка, противник открыл сильный огонь из танковых пушек и пулемётов по роте Вахтанова и остаткам батальона Иванилова, оборонявшим городок оружейно-технического училища. Попытка овладеть им оказалась тщетной, врагу удалось занять лишь несколько строений на подступах к нему. С наступлением темноты противник прекратил огонь. Наступила передышка…»

В атаках на Тулу принимали участие немецкие средние танки типов T-III и T-IV. Оба эти танка были вооружены пушкой и двумя пулеметами (один устанавливался в маске пушки, а второй — в лобовом листе корпуса). Танк T-III оснащался 50-мм пушкой, а T-IV — 75-мм короткоствольной пушкой, которую немецкие танкисты называли «окурок». Эти машины в 1941 году по бронированию и огневой силе существенно уступали советским танкам КВ и Т-34. С 1942 года в немецкой армии появились новые модификации T-III и T-IV с более мощными длинноствольными пушками.

Уважаемые читатели!

Если в ваших семьях сохранились свидетельства и воспоминания очевидцев и участников обороны Тулы, обращайтесь в редакцию газеты «Молодой коммунар» по телефону 8–910-942-70-71 или в Тульский военно-исторический музей по телефону 77-49-36.

Предыдущие части:

Часть 6

Часть 5

Часть 4

Часть 3

Часть 2

Часть 1

Подпишитесь на наш канал на Яндекс.Новости