Природа не терпит скачков

Известно, что природе чужды резкие движения, стремительные переходы из одного состояния в другое. Все процессы должны протекать непрерывно, эволюционно. Это можно отнести и к обществу, в частности — к развитию образования.

После окончания средней школы перед молодыми людьми стоит выбор: продолжить обучение в высшей школе либо получить среднетехническое образование в колледже или ПТУ. Очевидно, что знания, приобретенные в средней школе, являются основой, и от того, каковы они, зависит процесс адаптации абитуриента к дальнейшему обучению. Будет ли это естественный непрерывный процесс? Если школьные знания слабы, то студент с первых недель в вузе ощутит дискомфорт от того самого качественного скачка, и как следствие — возникнут трудности в процессе получения знаний. Отсюда — большой процент отчисления студентов с первого курса.

Во времена СССР переход образования от среднего к высшему был достаточно непрерывным. В то время средняя школа давала прочные, надежные знания, что позволяло абитуриенту плавно входить в процесс обучения в вузе, уверенно адаптироваться к нему. В результате отсев студентов на первом курсе был минимальным. Сложившаяся в СССР система образования была признана лучшей в мире. Ее результаты налицо, если вспомнить имена выдающихся туляков — выпускников технических вузов: А. Г. Шипунов, В. П. Грязев, Н. Ф. Макаров, Н. А. Макаровец, В. С. Усов, А. Н. Ганичев, Н. Я. Стечкин и многие другие конструкторы и технологи прославили страну.

Достоинством той системы образования было то, что она четко отвечала на пять вопросов. Кто учит? Кого учит? Чему учит? На чем учит? Как учит?

Вопрос «кто учит?». В 50–60-е годы прошлого века в Тульских механическом и горном институтах сформировалась плеяда талантливых преподавателей. Если в вузе не хватало квалифицированных преподавателей по некоторым предметам, то помогала Москва. В ту пору в Тулу на чтение лекций приезжали столичные ученые, одним из которых был, к примеру, профессор М. А. Лаврентьев, впоследствии — академик РАН и вице-президент РАН.

Вопрос «кого учит?». В вуз поступали отличники и хорошисты, остальные ребята продолжали свое образование в техникумах или ПТУ.

Вопрос «чему учит?». Имелась ясная мотивация. Были сформированы все инженерные специальности, необходимые для развития промышленности, и самое главное — составлены единые для всех технических вузов страны учебные программы и планы. Они составлялись ведущими, авторитетными советскими учеными и были ориентированы на конкретные специальности.

Вопрос «на чем учит?». Государство активно финансировало вузы, способствовало созданию лабораторий, испытательных центров, отраслевых и проблемных лабораторий при выпускающих кафедрах.

И наконец, «как учит?». Качественно, эффективно, методологически выверенно. Иначе и быть не могло, ведь основу преподавательского состава в Туле составляли ведущие ученые, сказавшие свое слово в науке: М. А. Мамонтов, Л. А. Толоконников, Б. М. Подчуфаров, Н. П. Юрманова, И. А. Коганов, В. Ф. Бобров, С. И. Лашнев, С. С. Петрухин, Л. Н. Быков и многие другие.

В вузе проводились учебно-методические семинары, были организованы системы открытых лекций, налажена система повышения квалификации в ведущих институтах и университетах страны. Эта система позволяла молодым преподавателям постоянно повышать свой уровень, ориентируясь на опыт своих маститых учителей.

Практика и опыт показали, что система образования в СССР была глубоко продуманной и правильно организованной.

А что сейчас? Всё началось в начале 90-х годов, когда на смену квалифицированным организаторам образования пришли горе-реформаторы из Минобра, которые сразу заявили о немедленной перекройке системы образования и переориентации ее по западному образцу, где главенствовал так называемый Болонский процесс, при котором студенты готовятся по двухступенчатой схеме «бакалавр — магистр». Об инженерном специальном образовании не было ни слова. Бакалавр обучается 4 года. Магистр после окончания бакалавриата учится еще 2 года. Причем в магистратуру поступают 8–10% лучших бакалавров, которые после окончания магистратуры в основном идут в аспирантуру.

В Министерство науки и образования пришли функционеры, далекие от высшей школы, зато не вылезающие из заграничных командировок по изучению Болонского процесса. Он проник и в среднюю школу: вместо выпускных экзаменов в 9 и 11 классах ввели ЕГЭ. И началось… Средняя школа перешла на глобальное тестирование. Вместо полноценного изучения учебных предметов перешли на натаскивание для сдачи ЕГЭ. Отсюда — очень слабые знания по основным школьным предметам: русскому языку, математике, физике, химии.

Дело дошло до того, что губернатор области отчитывался о средних баллах по ЕГЭ, и по этим баллам судили о качестве школьной подготовки. Абсурд.

Высшая школа тут же почувствовала изменения в среднем образовании. Разрыв между требованиями по школьной подготовке и требованиями при изучении фундаментальных учебных дисциплин на первом курсе вуза только увеличился. Опять скачок!

В вузы поступили единые Государственные образовательные стандарты (ГОС) вместо продуманных учебных программ и планов. Эти стандарты составляли не ведущие ученые страны, а функционеры от образования. Отсюда — чехарда с ГОСами: за последние 15 лет стандарты менялись 4 раза. Так, в стандарте по теоретической механике записано: «Теорема о кинематической энергии». Но энергия может быть только кинетической!

Учебные планы по направлениям поручили составлять выпускающим кафедрам, где всё было непросто, учебные планы постоянно менялись — искали оптимальные варианты. К тому же на технических направлениях был введен целый ряд гуманитарных предметов: психология, социология, валеология, педагогика, экология и т. д. Их можно было бы сделать элективными или факультативными, но предметы ввели в общую обязательную сетку учебной нагрузки. Однако «оптимальный вариант» выглядел так: сократили часы подготовки студентов по фундаментальным учебным курсам — математике, физике, теоретической механике, сопромату, материаловедению, теории машин и механизмов и т. п. Известно, что без полноценного фундаментального образования невозможно качественно изучать специальные учебные дисциплины на выпускающих кафедрах; таким образом срубили сук, на котором сами же и сидели. Как результат — низкий уровень выпускных бакалаврских работ. А это еще один скачок, ведь фундаментальная и специальная подготовка студентов должна быть синхронизирована. Поэтому на выходе мы получили бакалавров, не способных гармонично встроиться в работу на предприятиях, в КБ и НИИ.

Академик А. Г. Шипунов отрицательно отнесся к новой системе образования «бакалавр — магистр»: «Мне в КБП нужны полноценные инженеры, а не недоучки». Также негативно к этим новациям отнеслись практически все руководители предприятий региона.

В 90-е годы наступил системный кризис, в том числе в оборонке. Царил хаотичный рынок. Закрывались предприятия. Число безработных резко возросло. У руководства страны возник вопрос: что делать с молодежью, чтобы не потерять поколение? Ответ напрашивался сам собой: всех — в вузы и колледжи, чтобы не болтались на улицах. Резко увеличилось число мест для поступления, а для тех, кто по уровню подготовки не мог поступить на бюджетное место, ввели коммерческое обучение: плати деньги, и ты студент. Во многих городах страны открылись платные вузы, их филиалы и другие сомнительные коммерческие институты с громкими названиями. Уровень выпускников был низким, но, тем не менее, выдавался диплом государственного образца.

В стране наступил бум высшего образования: все — в вуз, а что будет с промышленностью — об этом мало кто задумывался. «Ничего страшного, рынок всё отрегулирует»,— считали горе-реформаторы.

В это же время Германия, флагман Европы, подсчитав свои потребности в инженерных кадрах, резко уменьшила прием в вузы. При этом была увеличена подготовка высококвалифицированных рабочих в колледжах и технических учебных центрах для работы на сложном высокоэффективном оборудовании.

В 90-е годы мне довелось выступать с докладом на президиуме Научно-методического совета по теоретической механике в Институте проблем механики АН СССР, директором которого был академик А. Ю. Ишлинский. После доклада в ходе беседы с академиком встал вопрос о реформах в высшей школе. Александр Юльевич всю молодежь, оканчивающую среднюю школу, представил в виде кометы с малым, но весомым ядром и длинным многомиллионно-километровым хвостом. Ядро кометы — это отличники и хорошисты. Им надо идти в вузы, а очень длинный хвост кометы — это троечники, путь которым — в колледжи и ПТУ, где их подготовят квалифицированными техниками и рабочими. Как был прав академик! Но «реформаторы» не слушали великих ученых.

В начале двухтысячных годов промышленность стала оживать, начались инновации, пошли инвестиции за счет налаживания связей с ведущими корпорациями и фирмами Запада. Активизировалась закупка современных станков и оборудования. И тут обнаружился острый дефицит квалифицированных рабочих, способных работать на станках с ЧПУ, обрабатывающих центрах и т. п. Техникумы закрылись, а выпускник колледжа был и не техник, и не рабочий.

Бакалавры, приходящие на производство, не могли полноценно войти в производственный процесс в силу своей слабой подготовки. Отсюда — разрыв между тем, что нужно промышленности, и тем, что представляют собой выпускники вузов.

«Теоретики» из Министерства образования, ориентируясь на зарубежный опыт, пропустили третий и самый важный этап в подготовке специалистов. На ведущих предприятиях Европы и Америки созданы научно-технические учебные центры, куда поступают выпускники бакалавриата. В этих центрах ведется подготовка специалистов по различным узким специальным направлениям по заказам фирм и предприятий. Они оплачивают эту подготовку. Так, американская корпорация «Боинг» организовала учебный центр на несколько сотен бакалавров, в котором готовит специалистов как для себя, так и по договорам для различных фирм и компаний.

Мудрый А. Г. Шипунов сразу понял, что бакалавр — это сырая болванка, из которой нужно готовить специалиста — инженера под конкретные задачи и проблемы КБП. И такой учебный центр там был создан и работает по сей день. В нем преподают самые квалифицированные конструкторы и технологи, доктора и кандидаты наук. Результативность его деятельности высока. КБП само решает свои кадровые вопросы, обеспечивая преемственность и нужную квалификацию работников. Действуют такие центры и на некоторых других известных тульских предприятиях, например, в НПО «СПЛАВ», на Туламашзаводе.

Но это — флагманы промышленности. А что делать с тысячами бакалавров, которые после выпуска не могут найти свое место в экономике? Рецепт тот же: создавать научно-технические учебные центры и при других ведущих предприятиях и КБ. Ведь природа, повторимся, не терпит скачков и разрывов в движении.

Л. М. НЕЧАЕВ,

 профессор ТулГУ, лауреат премии им. С. И. Мосина, лауреат премии Госкомитета по образованию СССР, 

почетный работник высшего профессионального образования РФ.

Подпишитесь на наш канал на Яндекс.Новости